В 1782 был заключен и реализован контракт с Казимиром Анташевским, придворным художником мстиславльского каштеляна Лопатинского, на изображение оптических (имитирующих архитектуру) алтарей.
Все алтарные картины боковых алтарей (кроме Распятого Иисуса) были написаны на полотне и помещались в позолоченные рамы.
Очевидно, в это время икона на полотне закрывала и фреску в алтаре св. Франциска. Весь комплекс «оптических» алтарей сохранился до наших дней.
Художник Казимир Анташевский — пока что неизвестная фигура в истории белорусского искусства.
«Slownik artystow polskich» со ссылкой на виленскую периодику середины прошлого века приводит имя Антония Анташевского — художника, вероятно, 18 в. — как создателя росписей в минском кафедральном костёле. «Росписи те сначала воссозданы Волосевичем, бывшим учителем Виленской гимназии. Реставратор докомпоновал орнаментальные росписи на стенах и филярах.
В середине XIX в. иконы восстановил посредственный художник Таргонский».
О росписи сводов кафедры в 1798–1800 гг. по заказу епископа Якуба Дедерки минским художником Антажевским со слов Адама Шемеша писал Владислав Сырокомля в известной зарисовке про Минск: «все своды во всех трех нефах он (Дедерко — А.М.) приказал украсить картинами и символами из Нового Завета, середину занимает купол с колоннами, но они так невыразительно нарисованы, что ни на кого не производят никакого впечатления. Все эти рисунки на стенах сделал художник Антажевский, лучший в то время в Минске».
Владислав Сырокомля также сообщает, что Антажевский написал одну из икон «Крестного Пути Христа», повторив композицию и колорит Доминихина.
В недавно изданном М. Радваном описании Минской епархии сообщается, что в иезуитском костёле св. апостола Фаддея за счет Тадеуша Ваньковича, подчашего минского и колятора костела, стены и пять алтарей были покрыты росписью «на оптику» авторства Анташевского, который оставил после себя много росписей, в основном фресок, в разных костелах Минской епархии.
В главном алтаре находилась скульптура «Распятие», в боковых — иконы «Благовещение», а также св. Антония, св. Анны и св. Фаддея.
Крестильня и гроб Христа также были исполнены «на оптику».
К сожалению, недавно лучайские росписи были целиком переделаны. Как говорилось выше, автор текста про Будслав в «Истории белорусского искусства» (Л, Лапцевич) приписывает будславские фресковые алтари работе А. Анташевского.
Скромные архивные и литературные источники не позволяют пока что установить, имеем ли мы дело с разными художниками-однофамильцами (возможно, родственниками) или это один и тот же Анташевский, фигурирующий под разными именами.
Удивительно, что «наилучший в Минске художник» остался неизвестен Эдварду Ростовецкому, автору первого «Slownika malarzow Polskich» (Warszawa, 1850).
Однако недавно В. Денисову посчастливилось найти архивные сведения о том, что в 1825 в минской кафедре художник Казимир Анташевский крестил сына, что подтверждает его минскую принадлежность и имя, известное по монастырской хронике.
Для идентификации личности Анташевского представляется ценной информация из монастырской хроники о том, что он был художником при дворе пана Лопатинского, мстиставльского «капитана» (чаще так называли на латине каштелянов).
Среди довольно большого рода Лопатинских нет мстиславльских каштелянов, хотя их родовое имение Лопатино находилось в Мстиславльском воеводстве; двое из Лопатинских в конце 18 в. были мстиславльскими старостами, а в Княжестве Литовскоим старосты имели чин даже воеводы. С 1772, как известно, Мстиславльское воеводство было уже присоединено к Российской империи, и последний мстиславльский староста (с 1767 г.) кавалер ордена св. Станислава и Белого Орла Ян Никодим Лопатинский (1747–1810) сохранил свой титул пожизненно. Он был дважды женат (на Елене и Юзефе Огинских), кроме имения Дрисвяты приобрел двор Шарковщину. Известно, что там в начале XIX в. печатали гравюры с изображениями святых, позже доски находились в логойских сборах Тышкевичей. Возможно, поэтому Казимир Анташевский во время создание будславских росписей жил как раз в Шарковщине, неподалеку от Будслава. Похоже, что позже он переехал в Минск — возможно, после смерти своего покровителя Яна Никодима Лопатинского (1810). Если Казимиру Анташевскому действительно принадлежат все будславские росписи, то нельзя не заметить стилистические изменения в его работе. Возможно, мы имеем дело с работой двух художников.
В любом случае многослойный комплекс росписей будславского костела без преувеличения является уникальным по сохранности среди произведений белорусской монументальной живописи и необычайно интересным в историко-художественном отношении как памятник переходной от барокко к классицизму эпохи.
